Исследования мышления в психологии имеют долгую историю, за которую методы исследования претерпели немало изменений. Ф. Гальтон, как основоположник исследований интеллекта, использовал генеалогический метод для обоснования наследования интеллекта. В дальнейшем это вылилось в “измерение интеллекта” – многочисленные тестовые батареи, имеющие мощный статистический аппарат и не опирающиеся на какое-либо серьезное теоретическое основание. И по сей день, общетеоретическая значимость этих тестов вызывает серьезные сомнения, что, впрочем, не помешало их широко использовать в качестве измерительного инструмента. Практическая значимость их неоспоримо велика, между тем их вклад в понимание феномена человеческого мышления неоспоримо мал. Сугубо количественные по определению и происхождению они не могут дать качественной оценки, “заглянуть внутрь” самого процесса мышления.
Естественно, рассмотрение качественной специфики, структуры человеческого мышления, тоже широко представлено. Мышление изучалось в рамках проблемы принятия решений, искусственного интеллекта, нейропсихологии и других областях. Каждое направление характеризуется своими особенностями, методами, понятийным аппаратом. Охватить все подходы в одной работе не представляется возможным, поэтому автор рассмотрит работы, разрабатывающие близкую к исследуемой проблематику, а именно групповое решение творческих задач.
В рамках психологии принятия решений мышление рассматривается как подготовительный этап акта принятия решения [4]. При этом отмечается большое влияние мотивов и целей деятельности, в рамках которой протекает принятие решения, на развертывание мышления. В этом направлении рассматривается как творческое, так и продуктивное (формально-логическое) и репродуктивное (сводимое к воспроизведению прошлого опыта) мышление. Для нас наиболее интересно разделение задач по способу переработки исходной информации – поисковому или автоматизированному [6]. В случае сложной, незнакомой ситуации специально выделяется этап целенаправленного сбора информации. По сути, этот сбор информации и составляет в таком случае основной костяк мышления – решения задачи.
Исследования решения творческих задач в отечественной общей психологии тоже представляют для нас интерес. Хотя этап сбора информации, а также реализации принятого решения здесь фактически выведены за рамки научного рассмотрения, сам процесс анализа, переработки исходных условий и порождения творческого решения исследован весьма подробно [17; 19]. Огромное значение имеет также исследование невербальных компонентов мыслительной деятельности, проведенное в основном в рамках этого подхода. Будет целесообразно привести краткий обзор таких результатов [по 19, 83 и далее]:
Школа П.Я. Гальперина, предлагающая модель постепенного и поэтапного формирования умственных действий, тоже обогатила понимание мышления. С точки зрения этого направления “Мышление является формой ориентировки, к которой мы прибегаем тогда, когда другие ее формы недостаточны” [10, 224]. Однако представление о высшем типе ориентировки, понимаемом в этой школе как высший уровень мышления, представляется автору несоотносимым с пониманием творчества. Полная ориентировка, соответствующая высшим формам мыслительной деятельности, невозможна в целом ряде задач. Для творческих же задач характерным как раз и является невозможность такой ориентировки. Следует, видимо, признать, что теория П.Я. Гальперина описывает не весь феноменологический ряд явлений, относимых к мышлению, а только “операциональную” их часть, то есть собственно порождение нового содержания в рамках этой теории не описывается. Безусловно, любое творческое действие опирается на некоторую сумму знаний, умений и навыков, формирование и функционирование которых подробно описывается в обсуждаемой теории, однако к ним оно не сводимо и не в них его суть. Действие в ситуации неполной ориентировки, на основе интуиции, инсайта, эвристик – вот проблемы, рассматриваемые в предлагаемой работе. Для решения таких задач значение теории поэтапного формирования психических функций можно описать как вспомогательное.
Определенный интерес представляет генетический анализ решения задач, а именно выделение микро- и макрогенетического аспекта в развитии мышления. Самые общие характеристики микро- и макроразвития мышления следующие [7, 107]:
Источником микроразвития служит противоречие между актуальной потребностью субъекта в новом знании и его наличными ресурсами, в том числе отсутствием такого знания. Это противоречие разрешается в ходе решения возникшей проблемной ситуации, в активном взаимодействии мыслящего субъекта с познаваемым объектом”.
Авторы отмечают низкую соотносимость микро- и макрогенетических изменений. Подобное разделение представляется полезным, так как позволяет разделить изменения всей мыслительной деятельности в целом от формирования отдельных навыков и моделей решения.
Психологические исследования изобретательской деятельности тоже представляют для нас определенный интерес [24]. Умение по-новому оценить условия задачи, переформулировать их, уточнить – важный элемент мышления (особенно творческого). Существенное значение этой функции человеческого мышления отмечается и в работах по искусственному интеллекту. Отмечается, что формулирование и переформулирование условий является одной из труднейших проблем при моделировании человеческого мышления [8].
Вместе с тем отвлеченно-вербальный характер задач, рассматриваемых при исследовании творческого мышления изобретателя, не позволяет в полной степени распространить выводимые закономерности на всю психическую деятельность. Так же стоит отметить относительную статичность проблемной ситуации в такого рода исследованиях, что существенно отдаляет их от предлагаемого автором.
В рамках исследований по созданию искусственного интеллекта проблема мышления рассматривается под особым углом зрения. Попытки создания модели, адекватно имитирующей поведение человека (или хотя бы животного), позволяют проверять многие гипотезы, выдвинутые в психологии. Некоторые работы, к сожалению, указывают на частое пренебрежение достижениями современной психологии в программах создания искусственного интеллекта [1]. Увлечение эвристическими методами, позволившее добиться значительных успехов в создании алгоритмов решения определенного класса задач (например, шахматных), трактуется как универсальный метод, который можно позаимствовать у человека. Сейчас уже очевидна разница в применении эвристик человеком и машиной – человек сам порождает эвристики, компьютер же, на нынешнем этапе, использует уже созданные человеком, готовые эвристики. Известный факт победы в чемпионате мира по шахматам компьютера шахматисты комментируют в том смысле, что “играя с компьютером, непонятно чего от него ждать”. То есть сам процесс, направление, принцип, по которому реализованы существующие в настоящий момент шахматные программы, видимо, кардинально отличается от мышления человека, хотя и позволяет добиться имитации некоторых феноменов человеческого мышления. Трудности, возникшие на пути создания модели только одной, абсолютно формализованной, сферы мышления человека, ясно указывают, как далеко и кибернетики, и психологи отстоят еще от понимания и моделирования процессов мышления человека. Сегодня “мыслящие программы”, если можно так выразиться, мыслят мозгами гениальных программистов, их авторов. Без них они не умнее счетов. Но вместе с продвижением к пониманию механизмов мышления человека неизбежно будет формулирование новых алгоритмов, и с точки зрения автора, единственно достоверная проверка теории мышления – построение на ее основе алгоритма, успешно имитирующего феномены человеческого мышления.
Работы, успешно соединяющие собственно кибернетический подход с психологическим [например, см. 8, 16] очевидно несут в себе значительный научный потенциал и обогащают как психологию, так и кибернетику. Наиболее продуктивная идея, с точки зрения автора, здесь состоит в том, что для решения задачи субъект создает “активную модель” – невербальное представление о ситуации задачи, которое отражает наиболее существенные для решения стороны всех объектов. Это представление позволяет пояснить многие феномены, наблюдаемые при решении задач, хотя вместе с тем ставит и ряд вопросов. Предлагаемое исследование в известной степени будет опираться на эти представления, на чем в дальнейшем мы остановимся подробнее.
Теоретики организационно - деятельностных игр (ОДИ) развили традиционное представление о деятельности. С точки зрения Г.П. Щедровицкого отделение мышления от собственно деятельности нецелесообразно. Такая абстракция, как деятельность, хотя и имеет право на существование, не является оптимальной. Они подчеркивают, что любая деятельность необходимо сопровождается и обеспечивается мышлением, поэтому рассматривать их по отдельности не имеет смысла. Вместо этого предлагается рассматривать понятие “мыследеятельности” как адекватно вмещающее в себя реальные процессы жизнедеятельности субъекта.
Мыследеятельность рассматривается с системных позиций, наряду с такими сложными, “популяционными”, объектами, как теория научных исследований, теория управления, теория речи-языка и т.п. Отличием таких сложных популяционных объектов являются:
Очевидно, что системный подход является наиболее (если не единственно на сегодня) адекватным при описании таких сложных многоуровневых процессов, как мышление человека. Это не означает его абсолютной верности и применимости, но указывает, что этот метод описания – наиболее удачная находка в сегодняшней методологии [9; 17; 19; 22; 23].
Еще один важнейший методологический принцип, лежащий в основе этой работы – принцип отражения. Этот принцип, традиционный для отечественной психологии, открывает широчайшие возможности для объективного изучения и описания психических феноменов.
При решении задачи субъект каким-то образом отражает ситуацию. Это отражение следует, как было указано выше, описать как “построение модели”, отражающей некоторые существенные ее (задачи) особенности. Отражение ситуации в полном объеме отвергается априорно, так как оно обладало бы бесконечно большим информационным объемом (все молекулы, атомы…). Следовательно, в отражении должна быть представлена только часть ситуации, по-видимому, наиболее ценная с точки зрения субъекта. Универсальный психический механизм, используемый для отражения оценок (ценности) – эмоции. Можно предположить, что и при выделении/отражении значимых элементов ситуации эмоции будут широко задействованы. На это указывают и уже упомянутые исследования [1, 8, 9, 10, 15, 17, 19 и др.], выявившие роль эмоциональной регуляции в мышлении.
Однако отведение вспомогательной, регулирующей роли эмоциям в упомянутых работах с точки зрения автора не оправдано. Эмоции – как механизм отражения ценности – необходимо задействованы в решении и не только его направляют (на что указано в этих работах), но и участвуют во внутреннем моделировании проблемной ситуации, в поиске решения.
Как же можно построить модель сложной динамической ситуации? Есть два пути. Можно отдельно создать статическую модель и отдельно описать методы по ее преобразования (лабиринтный алгоритмический метод, доведенный до своего логического завершения Ньюэлом, Шоу и Саймоном [18]). А можно создать аналоговую модель, где все элементы будут носителями активности, наиболее существенных свойств. В настоящий момент все указывает на то, что человек скорее создает “аналоговую” модель. Например, опытные шахматисты указывают, что они видят не столько саму фигурку коня, сколько коня вообще, который “стремится” напасть на слона, а слон как бы стремится “укрыться” [16, 140]. Иначе говоря, человек, судя по всему, создает “действующую модель” реальной задачи. Эта модель “живет” своей жизнью. Можно даже предположить, что на психофизиологическом уровне формируется функциональная система, функционирующая как модель ситуации. От того, насколько полно и точно модель отражает существенные стороны ситуации, очевидно, будет зависеть успешность решения.
Об этом свидетельствуют и современные технологии разработки программного обеспечения. “Объектно-ориентированное программирование”, создание программ из “объектов” – относительно самостоятельных частей программы, имеющих свои свойства и свое поведение [20]. Например, кнопка Windows® – объект, который “умеет” реагировать на нажатие мыши. Эта концепция, в отличие от алгоритмической, позволяет строить бесконечно сложные программы. И достигается это в основном за счет “естественной” – понятной человеку – логики написания программы. Например, кнопка имеет статические свойства – размер, положение, и поведение – реакция на нажатие мыши, на отпускание мыши, на нажатие кнопки и т.д. То есть и элементы, и операции “хранятся” вместе. Вся программа разбивается на объекты, и эти объекты взаимодействуют между собой и со “средой”. Более того, эти объекты имеют модификации. Например, кнопка может быть с рисунком, так вот при создании нового объекта заново описываются только новые свойства, а старые “наследуются” - просто следует ссылка на “родителя”. Из таких кирпичиков становится возможным строить очень сложные программы, хотя фактически разница с другими методами программирования состоит в основном в способе оформления программы, то есть все то же самое можно было бы запрограммировать и без создания объектов. Но такой способ построения новой программы (по сути новой модели с заданными свойствами) является, по-видимому, наиболее органичным, естественным для человека – разбивка сложной динамичной, активной модели на ряд более мелких, более простых, но тоже активных и генетически связанных.
Объектно-ориентированное программирование – очень хороший способ построения сложных многоуровневых моделей-систем. И очень хороший пример экстериоризации (вынесения психических процессов вовне) мышления. Автор склонен считать, что именно построение “объектов” - статодинамических моделей элементов ситуации – основной механизм отражения у человека.